В соответствии со ст. 150 ГК РФ честь, достоинство и деловая репутация являются нематериальными благами любого человека. На сегодняшний день наибольшие риски, связанные с нарушением права гражданина на нематериальные блага, имеют место в пространстве массовой публичной коммуникации.
   Гражданин имеет полное право на защиту своих нематериальных благ в судебном порядке. Наиболее популярным способом призвать к ответу некорректного оратора является судебный иск о защите чести, достоинства и деловой репутации.
   Ввиду специфики правонарушения объектом судебного следствия является речевое произведение, потому для установления обстоятельств, имеющих значение в силу ст. 152 ГК РФ, зачастую требуются специальные познания в области лингвистики. Вниманию читателя предлагается анализ материалов реального судебного процесса с участием эксперта-лингвиста.

   Процесс примечателен тем, что в нем реализован весь типовой арсенал способов доказывания, при этом сделаны наиболее распространенные ошибки.
   На основании п. 1 ст. 152 ГК РФ ("Защита чести, достоинства и деловой репутации") гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Для того чтобы автор публикации был привлечен к ответственности по п. 1 ст. 152 ГК РФ, необходимо наличие следующих условий в их совокупности:

   В судебном процессе факт распространения сведений, а также их порочащий характер доказываются истцом. Обязанность по доказыванию правдивости сведений возлагается на ответчика.

   Следует заметить, что на практике в центре судебного разбирательства может оказаться и мнение - но уже в соответствии не с п. 1, а п. 3 ст. 152 ГК РФ. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан..." сказано: "Лицо, которое полагает, что высказанное оценочное суждение или мнение, распространенное в средствах массовой информации, затрагивает его права и законные интересы, может использовать предоставленные ему п. 3 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьей 46 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" право на ответ, комментарий, реплику в том же средстве массовой информации в целях обоснования несостоятельности распространенных суждений, предложив их иную оценку" <1>.

   Таким образом, нарушение этого права гражданина является поводом для обращения в суд. Причем мотивацией исковых требований может стать только официальный или фактический отказ СМИ предоставить возможность опубликовать ответ или комментарий.

   Сам факт публикации "обидных" оценочных суждений судебному оспариванию не подлежит. Как следует из процитированного Постановления, в суде не нужно будет доказывать, что распространенные высказывания являются сведениями - пусть они считаются в глазах участников процесса мнением; важно лишь обосновать, что опубликованные оценочные суждения задевают честь и унижают достоинство конкретного лица, т.е. наносят ущерб нематериальным благам, предусмотренным ст. 150 ГК РФ.
   Однако и исковые требования предполагаются довольно скромные: истец может простить суд обязать СМИ опубликовать его комментарий, но не признать публикацию порочащей (как по ч. 1 ст. 152). Впрочем, и такие скромные требования могут остаться без удовлетворения. Дело в том, что Пленум, как мне кажется, допустил неточность при комментировании ст. 152 ГК РФ (см. цитату, приведенную выше).
   В оригинальном варианте п. 3 данной статьи своим предметом все же имеет сведения, а не "оценочные суждения или мнения", как это сформулировано в Постановлении: "Гражданин, в отношении которого средствами массовой информации опубликованы сведения, ущемляющие его права или охраняемые законом интересы, имеет право на опубликование своего ответа в тех же средствах массовой информации" (п. 3 ст. 152 ГК РФ).

   Истец О.В. Бойцов обратился в суд с исковым заявлением о защите чести и достоинства с просьбой обязать ответчика опровергнуть порочащие честь и достоинство сведения, опубликованные в статье В.Н. Савелова "Хозяин заповедника", а также взыскать компенсацию морального вреда в размере 100000 рублей. Хозяин заповедника 17 августа старший госинспектор заповедника вынужден был применить оружие, чтобы остановить зарвавшихся браконьеров. Дело было на буферной территории заповедника, куда любители рыбалки приехали, не имея на то никаких разрешительных бумаг. На требования инспектора покинуть охраняемую зону рыбаки отреагировали своеобразно - попытались автомашиной "Урал" размазать инспектора по речным булыжникам.
  Тому ничего не оставалось делать, кроме как остановить автомашину выстрелами по передним колесам. Подобные нештатные ситуации в охранной зоне заповедника, а это территория почти в 100 тысяч гектаров, не так уж редки. Поэтому четырем госинспекторам приходится постоянно быть начеку, потому как стекается сюда люд разных мастей - от одиночек-золотостарателей, весь багаж которых состоит из заплечной сумы с харчами и штыковки, до упакованных по полной программе любителей незаконной охоты и рыбалки. О том, что госинспектора в этих местах многим, как говорится, наступают на мозоль, я убедился в этом рейде.
   Возвращаясь на базу, в угодьях госохотрезервфонда останавливаем артиллерийский тягач. Для этой военной техники в тайге практически нет никаких преград - она пройдет и по болоту и заберется на самый крутой перевал. Хозяин тягача выражает явное недовольство, мол, мы поспешаем, какое право имеете нас останавливать.
   При досмотре охотоведы и госинспектора обнаруживают в мешках разделанную тушу, предположительно северного оленя, около десяти килограммов золотого корня, 52 хариуса и одного горного ленка. Ленок, как, впрочем, и северный олень, занесен в Красную книгу. К слову, цена одной такой рыбы для браконьера - 10 тысяч рублей.
   Вслед за добычей из кузова тягача появляется карабин "Тигр", почти один к одному, что и снайперская винтовка, еще один импортный нарезной карабин стоимостью более 200 тысяч рублей, принадлежащий безработному Олегу Бойцову. Кстати, он имеет неснятую судимость и непонятно, почему разрешительная система УВД выдала ему разрешение на оружие. Инспектора достают малокалиберную винтовку и пачки патронов к имеющемуся оружию. Кроме вышеназванных лиц, в тягаче находились штатные промысловики. Их объяснения стандартные - золотой корень "краснокнижник" купили, как и тушу животного. Барана, кстати. То, что это северный олень, должна еще доказать экспертиза. Охотоведы забирают мясо на экспертизу, чем вызывают у владельца тягача бурю возмущения: "Что мои ребята исть будут, вы что наглеете!". А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более. - В.С.) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника, и это тоже результат нежелания администрации помочь госинспекторам надежно перекрыть единственную дорогу в запретные таежные места. После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, без всяких бумаг заберут оружие. (Сразу же после рейда материалы по этому факту переданы в межрайонную природоохранную прокуратуру, и по ним будет принято соответствующее решение. - В.С.) 

     В охранной зоне наталкиваемся на свежие следы тяжелых вездеходов, которые в конечном счете приводят нас к поселку. У дома местного бизнесмена стоят оборудованный "КамАЗ"-вахтовка и "Урал", в кузове которого находятся несколько импортных четырехколесных мотоциклов. - На такой технике можно пройти с комфортом практически везде, - говорит инспектор. - К тому же если в услужении опытные проводники.
   А я в рейдах разбил свою последнюю личную автомашину, и на всю команду нынче имеем доходягу "УАЗ". Сколько раз пытался урезонить бизнесмена, говорил ему, что нельзя себя вести здесь, как у себя на личном подворье. Бесполезно. Он чувствует себя в заповеднике хозяином. Свои требования истец мотивирует тем, что в опубликованной статье содержатся сведения, задевающие его честь и достоинство, а именно: Бойцов О.В. нигде не работает, имеет непогашенную судимость, занимается браконьерством.
   Кроме того, по мнению истца, автор исказил событие задержания в охотугодьях, отметив, что истец отказался подписать составленные протоколы, сказал, что без всяких бумаг заберет оружие. Истец просит суд учесть, что газетная публикация вышла с его фотографией. Это усиливает степень вреда, нанесенного чести и достоинству. По утверждению истца, в действительности он не является безработным, не имеет судимости, не занимался браконьерством (соответственно, в отношении истца не возбуждалось уголовное дело), а протоколы, которые истец якобы отказался подписать, на подпись не представлялись. Истец просит суд обязать ответчика опровергнуть порочащие его честь и достоинство сведения путем опубликования опровержения, возместить причиненный моральный вред, который оценивает в 100000 рублей.
   Истцом предложен следующий текст опровержения: "9 сентября 2007 г. в газете "Область" была опубликована статья специального корреспондента Виктора Савелова "Хозяин заповедника". В данной статье содержатся сведения, не соответствующие действительности и порочащие честь, достоинство и репутацию Бойцова О.В. На самом деле Бойцов О.В. не занимался браконьерством, судимостей не имеет, безработным не является. Описанные события искажены автором статьи, в связи с чем у читателя могло создаться превратное представление о личности и деятельности Бойцова О.В. Редакция газеты приносит Бойцову О.В. свои искренние извинения за недобросовестную работу своего корреспондента".
   Как видим, истец сформулировал свои исковые требования в строгом соответствии с терминами ст. 152 ГК РФ:

• 1) указано на факт публикации; 
• 2) негативная информация названа сведениями, а не отрицательными оценками; 
• 3) заявлена позиция о том, что опубликованные сведения носят порочащий характер; 
• 4) наконец, истец указал на фактологическую ложность публикации, т.е. заявил о несоответствии распространенных сведений действительности.

    Теоретически основным контраргументом уверенного в своей правоте журналиста должны стать доказательства правдивости распространенных сведений. Однако в рассматриваемом процессе ответчик и его представитель эту тактику не реализовали, сосредоточившись на оспаривании исковых требований по параметрам коммуникативной функции конфликтного текста: позиция ответчика состояла в том, что в статье опубликованы не сведения, а субъективные впечатления и оценки журналиста, описанная ситуация представлена в том свете, в каком она была увидена автором текста. Истец, напротив, проявил инициативу, предъявив суду доказательства неправдивости опубликованных материалов.
   Из документов, представленных истцом, следует, что 24 сентября 2007 г. межрайонный природоохранный прокурор действительно вынес постановление о возбуждении уголовного дела в отношении О.В. Бойцова по признакам преступлений, предусмотренных пп. "б", "в" ч. 1 ст. 258 и ст. 259 УК РФ - осуществление незаконной охоты с применением механического транспортного средства в отношении зверей, охота на которых запрещена, а также уничтожение критических местообитаний для организмов, занесенных в Красную книгу РФ, повлекшее гибель популяций этих организмов. Однако постановлением районного суда постановление о возбуждении уголовного дела в отношении О.В. Бойцова признано незаконным и необоснованным.

   Согласно ответу на запрос из информационного центра ГУВД сведения о судимости О.В. Бойцова отсутствуют. Судом также установлено, что на момент проведения рейда на территории государственного охотничьего резервного фонда, в состав бригады которого входил корреспондент газеты "Область", Бойцов работал охранником в охранном предприятии, и лишь позднее был уволен по собственному желанию, что подтверждается записью в трудовой книжке.
   Таким образом, в судебном заседании стороны фактически обменялись стратегиями: ответчик не предъявил доказательств того, что распространенная им информация соответствует действительности, хотя по правилам ст. 152 ГК РФ доказывание правдивости информации возлагается именно на ответчика. В то же время истец не привел каких-либо доказательств того, что опубликованная информация является не оценками, а порочащими сведениями, сосредоточившись на доказывании лживости газетной статьи.Осознав непрочность своей позиции, истец в судебном заседании заявил ходатайство о проведении лингвистической экспертизы текста спорной статьи. 

    Данные вопросы нельзя назвать удачными с точки зрения процессуальной целесообразности.
   Во-первых, следует учесть, что данные вопросы сформулированы истцом, следовательно, должны быть направлены как минимум не против ходатайствующей стороны. Однако если вчитаться в формулировку вопросов, то окажется, что позиция истца может быть существенно ослаблена его же руками. Вопросы 3 и 6 на первый взгляд нацелены на доказывание порочащего характера текста, однако сформулированы они таким образом, что в случае положительного ответа укрепляются позиции не истца, а ответчика. Причина в том, что в указанных вопросах фигурируют термины "оценка" и "тональность", вместо терминов "сведения" и "события". Даже если эксперт констатирует в анализируемом тексте негативную оценку и тональность в отношении истца, то сторона ответчика получает весомый козырь: оценки и мнения не могут быть предметом судебного разбирательства по ст. 152 ГК РФ. Существенные ошибки допущены и при формулировании других вопросов.
   Вопрос 2 ориентирует эксперта не на исследование фактологической информации, а на установление мнения третьих лиц, так как "авторитет" - это положительный образ в глазах окружающих. В данном случае более удачной была бы формулировка "Следует ли из текста, что О.В. Бойцов сделал заявления о наличии у него связей в правоохранительных органах и своей готовности воспользоваться этими связями?". Предметом вопроса в данной формулировке является конкретное событие речевого заявления, а не мнение третьих лиц. Вопрос 1 не может быть адресован лингвисту, поскольку в нем сформулирована просьба дать морально-этическую оценку поведения человека. Такую оценку с позиций научного анализа может произвести лишь социальный психолог.
   Похожая ошибка допущена и в формулировке вопросов 5 и 7, где эксперта просят охарактеризовать информацию как порочащую или непорочащую. Необходимо помнить, что прерогатива квалификации содержания высказывания на предмет того, являются ли они порочащими, принадлежит суду, который руководствуется разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ, где дано определение термина "порочащие сведения": ими "в частности, являются сведения, содержащие сообщения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинства гражданина либо юридического лица" <2>.
   Следовательно, адресуя лингвисту вопрос "имеют ли порочащий характер сведения, касающиеся Бойцова О.В., если принять во внимание то, что они не соответствуют действительности?", на него не просто перекладывают бремя доказывания, но фактически возлагают функции суда. <2>  
   Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц". Однако следует признать и тот факт, что в ряде случаев суд не имеет достаточных оснований для однозначной квалификации речевых высказываний как порочащих или непорочащих. Это относится прежде всего к спорным высказываниям, содержащим метафоры, иносказания, намеки и тому подобные речевые элементы, существенно затемняющие содержание речи.
   В таком случае, по всей видимости, целесообразно обратиться к лингвисту, при этом вопрос не должен содержать слов "порочащий", "порочить". Более корректной видится следующая формулировка: "О каких событиях сообщается в данном высказывании?". Впрочем, эксперта можно сориентировать и на конкретный спектр событий, сообщение (несообщение) о которых интересует суд: "Содержатся ли в тексте сведения о совершении истцом противоправных действий, нечестного поступка, о неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, о недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности либо нарушении деловой этики или обычаев делового оборота?". Кроме того, следует обратить внимание на то, что в вопросе 5 фигурирует термин "оскорбительный", никак не вписывающийся в контекст разбирательства по ст. 152 ГК РФ.
   По всей видимости, участников процесса вводит в заблуждение мнимая схожесть ст. 130 УК РФ и ст. 152 ГК РФ: в них центральным является фактор задетой чести и поруганного достоинства другого лица. Однако для следствия по ст. 130 УК РФ (оскорбление, т.е. унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме) важна форма словесного унижения (приличная или неприличная), а для ст. 152 ГК РФ приоритетно выяснение коммуникативной функции, цели унизительного высказывания: служит ли оно для выражения мнения, оценки либо же нацелено на передачу сведений, сообщение о фактах. Обратимся к тексту заключения судебного эксперта, ответившего на заданные вопросы. Из заключения судебного эксперта Исследование по вопросам 1 и 2. Во фрагменте "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие" описывается событие столкновения группы лиц с охранниками правопорядка.
   Группа, названная в тексте "добытчиками", подозревается в незаконных действиях. Охранники правопорядка составляют протокол и предлагают подозреваемым подписать его и взять копию - для дальнейшей защиты своих прав. Правонарушители отказываются подписать протокол и взять его копии. Этот поступок свидетельствует либо о недоверии к сотрудникам охраны правопорядка, либо о пренебрежении к ним и к их действиям. Следующее предложение позволяет более точно понять мотив отказа подписать протокол и взять копии: "По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие". В данном предложении косвенно передана речь одного из персонажей текста - О. Бойцова. Ему приписывается утверждение о том, что он сможет уладить правовой конфликт "без всяких бумаг", т.е. неправовыми методами. В данной фразе содержится намек на то, что у Бойцова имеются связи в правоохранительных органах. Именно с помощью данных связей, т.е. неправовыми методами, Бойцов и намеревается уладить конфликт. Если давать общую характеристику персонажа (О. Бойцова), то следует отметить, что в рассматриваемом тексте он изображен самоуверенным, некорректным, пренебрежительно относящимся к действиям правоохранительных органов.
   Исследование по вопросу 4. Во фрагменте "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника..." повествуется о том же событии столкновения с правоохранительными органами, усмотревшими в действиях задержанных лиц признаки незаконной деятельности. Во фрагменте, проанализированном выше, сообщалось о физической реакции подозреваемых - высказывании ("По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие").
   В рассматриваемом же фрагменте сообщается о психологическом состоянии задержанных, их спокойствии, а также о причинах такого спокойствия: автор утверждает, что доказать факт браконьерства трудно. Из данного тезиса читателю становится ясно, что имел место факт браконьерства, а также то, что доказать его будет трудно. Перед читателем с этого момента возникает новая задача: предстоит понять, какое именно событие автор квалифицирует как "факт браконьерства". И читателю в решении данной задачи помогает стилистика самого автора. Особенностью авторского стиля в данной публикации является использование конструкции, в которой первое предложение комментируется вторым, а второе, в свою очередь, дает импульс для третьего: Первый компонент конструкции описывает общее положение дел, т.е. знания автора. Второй фрагмент "прикладывает" это обобщенное положение дел, теоретические знания автора к наблюдаемой реальности. Третья часть является присоединением новой мысли. Следовательно, среднее звено является двунаправленным: оно ориентировано как на предыдущий фрагмент, комментируя его, так и на последующий, являясь "поводом" к развитию новой мысли.
   В первом случае ("... при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству") автор сообщает читателю, что доказать факт браконьерства трудно. Затем говорит: "Как и в данном случае...". Следовательно, автор утверждает, что наблюдаемый и описываемый случай является фактом браконьерства, но доказать его будет трудно. Во втором случае ("...нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника, и это тоже результат нежелания крапивинской администрации помочь госинспекторам надежно перекрыть единственную дорогу в запретные таежные места") автор сообщает читателю, что браконьерством считается нахождение в охотугодьях с продуктами незаконной охоты, и далее поясняет: "Изъятая продукция однозначно из заповедника". Кроме этого, автор утверждает, что браконьерством считается нахождение в охотугодьях с оружием - наличие у группы оружия описывается автором выше: "Вслед за добычей из кузова тягача появляется карабин "Тигр", почти один к одному, что и снайперская винтовка, еще один импортный нарезной карабин стоимостью более 200 тысяч рублей, принадлежащий безработному Олегу Бойцову". То есть автор подводит читателя к однозначному выводу: задержанные лица занимались браконьерством.
   Исследование по вопросу 5. Слова "браконьер", "браконьерство" в тексте рассматриваемой публикации использованы в их прямом значении и указывают на противоправные деяния. Противоположная ситуация со словом "добытчик". В контексте рассматриваемой публикации данная лексема использована в переносном значении. На это указывает как ироническая тональность контекста, так и графический показатель - кавычки, призванные в данном случае обозначить, что слово использовано в непрямом значении. В рассматриваемом случае оно является полным контекстуальным синонимом слову "браконьер". Итак, слова "браконьер" и "добытчики" имеют значение "лицо (лица), занимающееся охотой или ловлей рыбы в запрещенных местах, в запрещенные сроки или запрещенными способами". Человек, обозначенный подобными словами, фактически обвиняется в нарушении закона. Исследование по вопросам 3 и 6.
   В данной части анализируются общая тональность текста, а также смысловой и эмотивный контексты, в которые входят фрагменты, представленные на исследование. Публикация посвящена описанию ситуации в охраняемых государством охотугодьях. Данная ситуация оценивается автором как сложная. Виной тому - деятельность браконьеров, которые вредят природе, уничтожают редкие виды животных и растений. Следовательно, общая тональность публикации отрицательно-оценочная в отношении браконьеров и сочувственная в отношении госинспекторов. Выдерживается эта тональность и в случае с анализируемыми фрагментами. Так, в высказывании "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие" использованы слова и конструкции, указывающие на отрицательную оценочность и иронию ("добытчики", "мол" - данное вводное слово используется именно при иронии). Во фрагменте "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству.
   Изъятая продукция однозначно из заповедника..." также использованы показатели иронии. Фраза начинается с союза "а", что допустимо лишь в разговорном стиле; вкрапление разговорного стиля в письменной речи указывает на ироническую тональность. Слово "команда" использовано в переносном значении с отрицательно-оценочным ироническим подтекстом - "ватага", "банда". Описанная ироническая тональность и отрицательная авторская оценка относится к группе задержанных, среди которых был и О. Бойцов (оружие принадлежало О. Бойцову, он же высказал фразу, переданную как "они, мол, без всяких бумаг заберут оружие"). Следовательно, можно говорить о том, что автор оценивает Бойцова отрицательно, выражает иронию по поводу его личности и деятельности.
   В содержательном плане рассматриваемые спорные фрагменты публикации встраиваются в широкий контекст: они продолжают темы, уже намеченные выше и получающие развитие далее. Так, во фрагментах, представленных на исследования, развиваются темы: 1) противостояния правонарушителей и госинспекторов; 2) связей в правоохранительных органах; 3) браконьерства. Тема противостояния правонарушителей и госинспекторов является магистральной; публикация, собственно, и посвящена описанию этого противостояния. Эпизоду о Бойцове предшествует описание других случаев задержания нарушителей: "Мы не успеваем заполнять протоколы на нарушителей и т.д.". Сам эпизод о Бойцове начинается с предложения: "О том, что госинспектора в этих местах многим, как говорится, наступают на мозоль, я убедился в этом рейде" - такой зачин обозначает центральную тему противостояния правонарушителей и охранников правопорядка. Тема связей в правоохранительных и административных органах также возникает неоднократно: "Кстати, он - Бойцов - имеет неснятую судимость, и непонятно, почему разрешительная система УВД выдала ему разрешение на оружие"; "В текущем году госинспектор рыбоохраны также выдает подобные бумаги нужным людям"; "Думается, что без непосредственного участия последнего - главы администрации района - пришлось бы бизнесменам пройти не один круг согласований и уточнений, прежде чем начать строительство своей базы". Тема браконьерства и браконьеров также развивается и до эпизода с Бойцовым, и после. Так, уже в самом финале публикации, в комментарии к фотоснимку сказано: "На снимке: изъятое у браконьеров нарезное оружие и продукция незаконной охоты и рыбалки". Читателю ясно, что речь идет именно о группе задержанных, в числе которых был и О. Бойцов: в том эпизоде говорилось и о нарезном оружии, и об отловленной рыбе, и о тушах подстреленных зверей. Необходимо заметить, что в комментарии к снимку группа задержанных прямо называется "браконьерами".
   Исследование по вопросу 7. Для ответа на данный вопрос необходимо выполнить следующую последовательность действий: 1) выявить сведения, отделив их от выражения мнения автора; 2) дать оценку выявленным сведениям на предмет способности задеть честь, унизить достоинство и опорочить деловую репутацию О. Бойцова. "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие" - данная фраза содержит как выражение авторской оценки личности и деятельности О. Бойцова, так и сведения о его поступках. Информационное наполнение фразы следующее: cубъективная информация (выражение мнения): <Автор относится к О. Бойцову, его личности и деятельности, негативно, иронично>; объективная информация (сообщение сведений): <О. Бойцов, находясь в составе группы задержанных, отказался подписать протокол; О. Бойцов заявил, что заберет оружие, воспользовавшись связями в правоохранительных органах>. "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника..." - данная фраза содержит как выражение авторской оценки личности и деятельности О. Бойцова, так и сведения о его поступках. Информационное наполнение фразы следующее:субъективная информация (выражение мнения): <Автор относится к О. Бойцову, его личности и деятельности, негативно, иронично>;объективная информация (сообщение сведений): <О. Бойцов, находясь в составе группы задержанных, занимался браконьерством>. Выявленные сведения, по нашему мнению, относятся к категории потенциально порочащих. В первом случае О. Бойцову приписывается неэтический поступок: утверждение о том, что можно уладить правовой конфликт в обход закона, является нарушением этики и норм поведения, тем более в присутствии сотрудников охраны правопорядка. Во втором случае О. Бойцову приписывается нарушение действующего законодательства - браконьерство. Выводы. 1. Человека, который ведет себя так, как описано во фрагменте "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие", можно охарактеризовать как самоуверенного, некорректного. 2. Во фразе "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие" косвенно передана речь О. Бойцова, утверждающего, что имеет связи в правоохранительных органах и уладит конфликт неправовыми методами. 3. Фрагмент "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие", а также "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника..." содержит авторскую отрицательную оценку личности и деятельности О. Бойцова. 4. Во фрагменте "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника..." сообщается о том, что задержанные занимались браконьерством и, соответственно, являются браконьерами. 5. В контексте рассматриваемой публикации содержание слов "браконьер" и "добытчики" носит порочащий характер. 6. Во фрагменте "После досмотра тягача "добытчики" отказываются подписывать составленные протоколы и взять их копии. По словам О. Бойцова, они, мол, и без всяких бумаг заберут оружие", а также "А в общем и целом эта команда спокойна и уравновешенна, потому что при нашей судебной практике доказать факт браконьерства довольно трудно. Как и в этой ситуации, хотя нахождение в охотугодьях с оружием (а с нарезным тем более) или с продукцией незаконной охоты приравнивается законом к браконьерству. Изъятая продукция однозначно из заповедника..." содержатся сведения, задевающие честь, унижающие достоинство и порочащие репутацию О. Бойцова:<О. Бойцов, находясь в составе группы задержанных, отказался подписать протокол; О. Бойцов заявил, что заберет оружие, воспользовавшись связями в правоохранительных органах>;<О. Бойцов, находясь в составе группы задержанных, занимался браконьерством>. Наиболее эффективными с процессуальной точки зрения являются исследования, проведенные по вопросам 4 и 7. В первом случае анализируется содержание слова "браконьер" - ключевого в контексте рассматриваемого процесса, во втором - четко разведены оценки и сведения, что является фундаментальным для решения вопроса по ст. 152 ГК РФ. Четкость, проявленная лингвистом в выводах по вопросу 7, позволила заранее снять противоречия, которые могли бы возникнуть в заседании в связи с выводами по вопросу 3: экспертом установлено, что спорные фрагменты содержат авторскую отрицательную оценку личности и деятельности истца. Формально ответ на вопрос 3 противоречит ответу на вопрос 7: в первом случае установлено, что фрагменты содержат оценку, во втором - сказано, что те же фрагменты заключают в себе сведения. Однако детальное описание анализа по вопросу 7 позволяет убедиться, что в оценочном по своей форме высказывании, насыщенном экспрессией, можно выделить как субъективно-эмоциональный компонент, так и информацию о фактах. Субъективно-эмоциональный компонент обнаруживает отношение автора к объекту повествования - тому, о чем говорится в тексте. В рассмотренном случае автор выражает свое отрицательное ироничное отношение к истцу и его деятельности. Такое отношение автора публикации может задевать честь истца, "обижать" его, но закон признает за гражданином право выражать субъективное мнение, свое отношение к чему-либо. Однако экспертиза выявила во фразе и информативно-фактический компонент: сообщение сведений. Именно они и дали суду основание признать содержание спорных высказываний порочащим. Из решения суда Суд, заслушав представителя истца, допросив свидетелей, изучив письменные материалы дела, в том числе материалы уголовных дел, считает, что требования истца обоснованны и подлежат частичному удовлетворению по следующим основаниям. В соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. Согласно ст. 152 ГК РФ гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, распространены в средствах массовой информации, они должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации. Согласно п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 3 от 24 февраля 2005 г. "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, о котором указывается в ст. 152 ГК РФ, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет.Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок. Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики и обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица. Честь - это положительная оценка нравственных, этических, деловых, профессиональных качеств гражданина. Достоинство гражданина - это его самооценка, основанная на оценке, данной ему обществом, его сослуживцами, друзьями, партнерами и т.п. В соответствии с п. 5 Постановления, если оспариваемые сведения были распространены в средствах массовой информации, то надлежащими ответчиками являются автор и редакция соответствующего средства массовой информации. При опубликовании или ином распространении таких сведений без обозначения имени автора ответчиком по делу является редакция соответствующего средства массовой информации. Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию (ст. 1100 ГК РФ). Судом установлено, что в газете "Область" N 168 от 9 сентября 2007 г. опубликована статья специального корреспондента Савелова В.Н. "Хозяин заповедника", которая содержит сведения об истце. Факт распространения указанных сведений в названном номере газеты "Область" суд считает установленным, т.к. в материалах дела представлен подлинный экземпляр газеты "Область", в которой размещена указанная публикация. Суд считает, что сведения, распространенные в газете "Область" в отношении Бойцова О.В., являются порочащими, так как публикация содержит информацию о нарушении истцом действующего законодательства и совершении нечестного поступка, что умаляет честь и достоинство истца. Кроме того, указанные в статье сведения не соответствуют действительности, поскольку содержат утверждения о фактах и событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Ответчиками не представлено доказательств того, что сведения об истце, которые содержатся в статье "Хозяин заповедника", в частности что он имеет неснятую и непогашенную судимость и является безработным, соответствуют действительности. Следовательно, требования истца в части обязания ответчика опровергнуть порочащие честь и достоинство сведения и опубликовать опровержение подлежат удовлетворению. Требование истца в части опубликования сведений: "Редакция газеты "Область" приносит О.В. Бойцову свои искренние извинения за недобросовестную работу своего корреспондента" удовлетворению не подлежит, так как извинение как способ судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации ст. 152 ГК РФ и другими нормами законодательства не предусмотрено. В части требований о взыскании компенсации морального вреда требования истца подлежат удовлетворению частично. Распространением указанных сведений истцу причинен моральный вред, выразившийся в нравственных страданиях и переживаниях по поводу того, что значительное число людей, знакомых с ним, читали эту газету, в которой в явно негативном свете представлен Бойцов. Определяя сумму компенсации морального вреда в денежном выражении, суд, в соответствии со ст. 1101 ГК РФ, также учитывает характер причиненных истцу нравственных страданий, требования разумности и справедливости и считает необходимым взыскать 1000 рублей с редакции газеты "Область" и 5000 рублей с автора статьи Савелова В.Н. На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 194 - 198, 233 - 235 ГПК РФ, суд решил:Исковые требования Бойцова Олега Витальевича удовлетворить частично. Обязать редакцию газеты "Область" в течение 10 дней со дня вступления решения в законную силу опубликовать опровержение следующего содержания: "9 сентября 2007 г. в газете "Область" была опубликована статья специального корреспондента Виктора Савелова "Хозяин заповедника". В данной статье содержатся сведения, не соответствующие действительности, порочащие честь и достоинство Бойцова Олега Витальевича. Бойцов О.В. не является браконьером, судимостей не имеет, безработным не является". Взыскать в пользу Бойцова Олега Витальевича с редакции газеты "Область" компенсацию морального вреда в размере 1000 рублей.Взыскать в пользу Бойцова Олега Витальевича с Савелова Виктора Николаевича компенсацию морального вреда в размере 5000 рублей. Взыскать в равных долях с редакции газеты "Область" и Савелова Виктора Николаевича расходы по оплате услуг представителя, эксперта, а также расходы по оплате государственной пошлины - всего 40100 рублей. В удовлетворении остальной части исковых требований Бойцову Олегу Витальевичу отказать. Принимая решение удовлетворить исковые требования истца, суд руководствовался тем, что факт публикации порочащей информации был доказан в судебном заседании. Изначально не вызывало сомнений лишь само событие публикации: суду представлен оригинал номера официального периодического издания. По другим параметрам, важным для решения вопроса по ст. 152 ГК РФ, между сторонами шел спор. Изначально перевес на стороне истца возник в связи с тем, что ответчик отказался приводить доказательства правдивости опубликованной статьи. Взяв инициативу в свои руки, истец предъявил суду материалы, подтверждающие несоответствие действительности опубликованных материалов. Однако это инициатива была важна лишь как психологический ход: истец не обязан доказывать лживость распространенной информации. Основным доказательством по делу стала судебная экспертиза, которая внесла ясность по наиболее спорным моментам. Осадчий М.А.,эксперт-лингвист,кандидат филологических наук